Книга Король в моем плену  - Стелла Вайнштейн

Еле слышимое потрескивание дров в камине, неяркий язычок пламени танцует вокруг фитилей в толстых свечах. Сладкий запах ванили наполняет комнату. Прекрасная дева перед зеркалом, с водопадом золотых волос, ниспадающим до белого мрамора пола.

Эвитерра протягивает Рейсвальду массивные стальные ножницы.

— Приступай.

Кощунство стричь подобное богатство. Отстранив ножницы, король, помедлив, тянется к гребню, пропускает гладкие пряди сквозь пальцы. Нежная шея белеет под кромкой воротника. Волосы послушны, с готовностью струятся сквозь зубья гребня. Рейсвальд осторожно перебирает их, стараясь не коснуться горячей кожи спины.

Пришло время ножниц. Щелчки лезвий — и пряди свиваются русыми змеями на блестящем мраморе. Король помогает сложить их в банки, Эвитерра завинчивает крышки. В зеркале отражаются ее холодные как лед голубые глаза, следящие за игрой пламени в камине. На Рейсвальда она не смотрит.

Тряхнув полегчавшей головой, ведьма направляется в сторону наполненной паром и пахнущей хвоей купальни. Рейсвальд отходит к окну, пытаясь обрести душевный покой. Он вслушивается в плеск воды, отгоняя нахлынувшие видения происходящего за дверью. Ему жарко, он избавляется от камзола, остается в одной тонкой рубашке.

Скрип открывающейся двери, спальню наполняет запах чистого тела. Ведьма проходит к массажному столику, ничуть не стесняясь собственной наготы. Ложится на застеленную простыней лежанку, отворачиваясь от короля. Рейсвальд клянет себя за то, что вовремя не отвел глаз, за то, что увидел больше, чем полагалось.

Против воли делает шаг в сторону массажного столика. Нехотя зачерпывает из плошки с маслом и опускает руки на тонкую спину с гладкой кожей.

Скулы сводит от желания. Стиснув зубы, проводит ладонями от шеи до поясницы лежащей девушки, разогревая спину. Ведьма издает тихий вздох наслаждения. Большие пальцы устраиваются у основания плеч, легонько надавливают до золотистого сияния над кожей. До появления жгущих маленьких искорок, шипящих в воздухе. Размять плечи — сначала легко, едва касаясь, затем с нажимом, вдавливая гибкое тело в лежанку. Пробежаться по позвоночнику, затанцевать пальцами над крестцом, стараясь не вслушиваться в стоны облегчения ведьмы.

Магические огоньки щекочут запястья, впитываются в кожу, простреливая импульсом, доходящим до самого сердца. Наполняют кровь нервным возбуждением, превращают подушечки пальцев в более чувствительные. И шелковистость мягкой, напоенной маслом кожи рождает наслаждение, граничащее с физической болью. В глазах темнеет, реальность теряет очертания, весь мир суживается до худенькой фигурки на белой простыне. Лоб покрывается испариной, крылья носа трепещут, впитывая сводящий с ума запах разгоряченного тела. Эвитерра стонет, уткнувшись носом в изгиб локтя.

Рейсвальд зачерпывает еще немного масла из плошки. Перемещается вниз, к ногам. Берет в ладони узкую стопу, мнет пятку, перебирает тонкие пальцы. В воздухе трескаются магические искры, шипят, оставляя запах озона. Шипит сквозь зубы и король, переходя к напряженным икрам. Тонкая лодыжка с выступающими косточками льнет к рукам. Рейсвальд разминает напряженные мышцы, становящиеся все мягче под его уверенными касаниями. Подбирается все ближе к нежной коже подле колена. Охватывает коленную чашечку, делясь теплом. Выдыхает, набираясь смелости, и ведет ладони выше к округлым бедрам. Закрывает глаза, чтобы избавиться от искушения, мнет вслепую податливую упругую плоть. Сомкнутые веки не помогают, безумство сильнее его.

— Стой, Рейсвальд, — глухо просит Эвитерра.

С превеликим трудом Рейсвальд отрывает руки от горячего тела, словно оголодавший от праздничного стола, и отступает на шаг, тяжело дыша, не открывая глаз.

Слышит, как она босыми ногами спрыгивает на холодный пол. Сердце бухает в груди, в ушах шумит, и между бедер все наливается свинцовой тяжестью. Пресвятой Отец, никогда в жизни никого он не желал с подобной мощью. До помешательства, до кровавой пелены перед глазами, до свернувшихся в узел внутренностей.

Рейсвальд всегда думал о себе как о человеке чести. Сейчас именно честь удерживала его от желания броситься, ухватить стальной хваткой, подмять под себя и присвоить. Утолить дикую жажду, и чтобы она стонала от наслаждения под ним, от его размашистых стремительных движений.

На ощупь король пробрался в купальню, запер за собою дверь. Парой взмахов достиг почти болезненной разрядки, не принесшей облегчения. Долго сидел в остывающей воде, стараясь упорядочить дыхание. Не думать, не вспоминать. Наверное, произошедшее наслано колдовством, исходящим из тела ведьмы. Оно зажгло кровь, заставило забыть о той, ради которой он ныне отбывает долг. Что ж, Рейсвальд будет противостоять магии до последнего, сделает все, что в его силах, и больше.

Ведьма стояла подле окна, задумавшись, одетая в длинную бежевую рубашку до пят в мелкий фиолетовый цветочек. Увидев Рейсвальда, отошла к кровати, забралась под одеяло со своей стороны. Хмурый король, переодетый в ночную одежду, устроился на противоположном краю.

Эвитерра бесшумно лежала, устремив голубые глаза в потолок. Король старался не двигаться, хотя сон не шел. Ведьма встрепенулась, повернулась к Рейсвальду и сказала:

— Завтра с утра я должна удалиться на слет. Присмотри за Миком, пожалуйста. Пусть займется чем-нибудь полезным.

— Можете не беспокоиться, госпожа. Мик под моим надзором.

— Рейсвальд?

— Да, госпожа?

— Прости за мое поведение сегодня утром. Я не должна была… реагировать столь остро. Все в прошлом.

— Я не хотел причинять вам боль, Эвитерра.

— Спасибо… — прошептала она. — Простые слова, но они много значат для меня.

Кажется, заплакала. Беззвучно, только плечи затряслись. Старалась, чтобы он не услышал.

Рейсвальд поморщился, как от ноющей зубной боли, наблюдая за скрюченной фигуркой на другой стороне кровати, затем преодолел разделявшее их расстояние и бережно обнял одной рукой вздрагивающую ведьму. Она всхлипнула, затем крепче прижалась к нему, обвила рукой за талию, уткнулась мокрым носом в грудь.